an_tuan_net в Рейс атомного ледокола "Россия". Продолжение20 сентября, 15.30
В утренние часы на атомоходе особенно сладко спится. Все говорят, что нам крупно повезло – второй день идем по чистой воде почти как по гладкой дороге, лишь чуть-чуть покачиваясь и совсем немного подрагивая корпусом. Атомоход, мерно работая двигателями, плавно преодолевает милю за милей.
Состояние совершенно сонное, записывать все ленивее.
Акклиматизация к пароходу уже прошла, за бортом становится все холоднее, посему сегодня я впервые взяла в руки книжку - Виктора Конецкого. Вчера проболтала несколько часов подряд с мастерами КИПа, которые вызвонили-таки меня за фотографиями, напоили чаем с конфетами, собрались целой компанией со мной пообщаться, а в результате я пропустила общую журналистскую беседу с полярниками.
Вот, сегодня придут.
Сегодня видели три айсберга. Я видела их издали, но мне сперва показалось, что брежу. Нет – подхватившись с кровати и высунувшись в иллюминатор, обнаруживаю, что так оно и есть – горы зеленоватого, не белого, но по-наглому невозмутимого зеленоватого льда задумчиво и тихо проплывают на безопасном расстоянии по правому борту ледокола.
Прилично сфотографировать их не удалось, поскольку шли довольно далеко.
Коллеги выскочили на верхнюю палубу снимать. Словом, всамделишные туристы. (А мне бы только фыркать презрительно, хоть я из их числа, одергиваю себя моментально).
А меж тем, уже прилично упала температура воздуха за бортом, то и дело просыпался снег из порванных туч, и ветер стал нестерпимо ледяным. Думаю, не спасет от холода моя полудохлая осенняя куртешка.
Начала оледеневать палуба, и бегать по ней уже нельзя – просто опасно для жизни. Завтра достану свои испытанные «Вайгачом» зимние ботинки. А там, глядишь, и безразмерные теплые штаны придется расчехлить!..
Проходим первую ледовую перемычку. Ледокол подрагивает.
21 сентября, 17.33
Приближаемся к сплоченным льдам.
«Вы это почувствуете. Пока шустро бежим, а потом поедем как на тракторе!» - весело говорят ледокольщики.
Сегодня днем впервые увидела на воде «сало» - тоненькую пленку из снега и льда. Вот говорят – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Ну, сало и сало. А тут увидела – и обомлела. Вся вода словно в замедленной съемке, вся гладь океана будто бы заснула и сонно перекатывала сглаженные ртутные волны, сдерживаемая серой пленкой. И гладкость – неестественная, словно тончайший слой жира – ни ряби, ни морщинки – только медленные-медленные перекаты. Словно какой-то плод ворочается в утробе матери, поворачиваясь с боку на бок под кожей.
Про сало мне сегодня объяснял капитан, стоя на мостике и глядя в иллюминатор. Странный он человек – как будто немного дерганый, очень нервный. Но глаза теплые, хоть и усталые.
Выскочил сегодня на мостик и вручил мне книгу мечты – «Первый атомный» Владимира Блинова про «Ленин». Вот этого, признаться, не ожидала совсем. И тогда впервые подрастеплело в душе, хотя, как выяснилось позже, капитан Спирин - ох какой непростой человек...
Периодически «Россия» вздрагивает, натыкаясь на льды. Да уж, Балтика и Арктика – две большие разницы. К тому же народ говорит, что мы уже пересекли несколько часовых поясов, и это чувствуется: темнеет в три часа дня по московскому, а рассветает уже после часа ночи. Полярники на борту пока отлеживаются, привольно общаются, отдыхают. Странные, местами смешные, но очень милые, добрые и общительные люди. Чувствуется, что не испохаблены «беловоротничковостью», этого нет и в помине. Простые, любят свое дело и даже если смеются над тобой, то незлобиво – они уже привыкли, что их мало кто понимает.
Вот еще любопытная деталь – сижу прямо под распахнутым настежь иллюминатором и даже забыла о его существовании. Слушаю шум воды и льдов под корпусом, а не холодит и не дует совершенно. Хотя за бортом уже ох как кучеряво.
21 сентября, 22.00
Я знаю – Арктика сведет меня с ума! Выглядываю в окно в полной уверенности, что там ночь, а уже рассвело в десять вечера!!! И это после того как стемнело в три часа дня. До чего забавно, черт подери!
Теперь понимаю, почему от смены часовых поясов у людей башню сворачивает.
***
Примечание. Следующую запись мне придется внимательно, шаг за шагом восстанавливать из памяти, поскольку в черновом варианте ее нет. Уже 24 сентября, ровно через неделю после выхода из Мурманска, "Россия" добежала до места дрейфа льдины, на которой была расположена станция СП-38. Но до этого момента из моей жизни совершенно невероятным и чудесным образом вывалились ровно одни ледокольные сутки, которые я провела как раз на той самой льдине. Нас "выкинули" туда с вертолета, который летел от ледокола до станции около часа (или чуть больше), а потом улетел на ледовую разведку, и обратно на атомоход, а мы так и прожили один день с полярниками в сердце зимы. Потом я подсчитала - 22 часа. Мы улетели туда сразу после завтрака, в девять, а вернулись около шести утра следующих суток. Я видела издали, над горизонтом, прожектор "России" - большую серебристую "звезду", а над ней - темнеющие характерные очертания мачт. Даже представить не могу ощущения людей, увидевших этот свет после года пребывания на льдине.
Я в общем-то, не должна была попасть туда. Но как и всегда в моей жизни - в какой-то момент этим распорядилась неведомая игра случайностей.
Первый день, когда "Россия" шла по льдам. Утром я вышла на палубу, а там - такое, что дух захватывает!..
Вид с кормы. Огромный пучок торосов, прикрепленных к торцу ледокола - это, можно сказать, амортизатор для носа того судна, которое ледокол ведет при самой сложной проводке - "на усах", когда судно фактически упирается в кормовую часть атомохода и становится с ним одним целым.
А это роза ветров, которая украшает бак (нос) красавицы "России". Есть уникальная старая фотография, где на этом самом месте - пушка. "Россия" (тогда еще не красная, а белая, вернее, цвета слоновой кости, похожая окраской на "Ленин") создавалась как корабль, могущий воевать и носить на себе орудия.
Вот такую разрядочку по трещине во льду проделать для атомохода не составляет вообще никакого труда.
Следы на палубе мои :) Любила по утрянке, часов в пять прогуляться, облазить весь атомоход.
А это то ли вечер, то ли утро по московскому - я уж и не помню, но смеркалось точно.
Специалист-ледоисследователь ААНИИ Анатолий Клейн проверяет работоспособность метеорологического беспилотника. Забавная "птичка", но вот как ее используют, мне так и не довелось увидеть.
А между тем "Россия" все шла и шла во льдах...
И вот какой они уже были толщины. Впрочем, для нее это точно мелочи - хода не сбавляла.
Вот утро, когда я впервые поднялась в пасмурное небо осенней Арктики и увидела "Россию" с высоты птичьего полета, чтобы покинуть ее ровно на день. Впереди была дрейфующая полярная станция СП-38.
А вот и она, собственно говоря. Но рассказ о ней уже в другой раз.
В утренние часы на атомоходе особенно сладко спится. Все говорят, что нам крупно повезло – второй день идем по чистой воде почти как по гладкой дороге, лишь чуть-чуть покачиваясь и совсем немного подрагивая корпусом. Атомоход, мерно работая двигателями, плавно преодолевает милю за милей.
Состояние совершенно сонное, записывать все ленивее.
Акклиматизация к пароходу уже прошла, за бортом становится все холоднее, посему сегодня я впервые взяла в руки книжку - Виктора Конецкого. Вчера проболтала несколько часов подряд с мастерами КИПа, которые вызвонили-таки меня за фотографиями, напоили чаем с конфетами, собрались целой компанией со мной пообщаться, а в результате я пропустила общую журналистскую беседу с полярниками.
Вот, сегодня придут.
Сегодня видели три айсберга. Я видела их издали, но мне сперва показалось, что брежу. Нет – подхватившись с кровати и высунувшись в иллюминатор, обнаруживаю, что так оно и есть – горы зеленоватого, не белого, но по-наглому невозмутимого зеленоватого льда задумчиво и тихо проплывают на безопасном расстоянии по правому борту ледокола.
Прилично сфотографировать их не удалось, поскольку шли довольно далеко.
Коллеги выскочили на верхнюю палубу снимать. Словом, всамделишные туристы. (А мне бы только фыркать презрительно, хоть я из их числа, одергиваю себя моментально).
А меж тем, уже прилично упала температура воздуха за бортом, то и дело просыпался снег из порванных туч, и ветер стал нестерпимо ледяным. Думаю, не спасет от холода моя полудохлая осенняя куртешка.
Начала оледеневать палуба, и бегать по ней уже нельзя – просто опасно для жизни. Завтра достану свои испытанные «Вайгачом» зимние ботинки. А там, глядишь, и безразмерные теплые штаны придется расчехлить!..
Проходим первую ледовую перемычку. Ледокол подрагивает.
21 сентября, 17.33
Приближаемся к сплоченным льдам.
«Вы это почувствуете. Пока шустро бежим, а потом поедем как на тракторе!» - весело говорят ледокольщики.
Сегодня днем впервые увидела на воде «сало» - тоненькую пленку из снега и льда. Вот говорят – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Ну, сало и сало. А тут увидела – и обомлела. Вся вода словно в замедленной съемке, вся гладь океана будто бы заснула и сонно перекатывала сглаженные ртутные волны, сдерживаемая серой пленкой. И гладкость – неестественная, словно тончайший слой жира – ни ряби, ни морщинки – только медленные-медленные перекаты. Словно какой-то плод ворочается в утробе матери, поворачиваясь с боку на бок под кожей.
Про сало мне сегодня объяснял капитан, стоя на мостике и глядя в иллюминатор. Странный он человек – как будто немного дерганый, очень нервный. Но глаза теплые, хоть и усталые.
Выскочил сегодня на мостик и вручил мне книгу мечты – «Первый атомный» Владимира Блинова про «Ленин». Вот этого, признаться, не ожидала совсем. И тогда впервые подрастеплело в душе, хотя, как выяснилось позже, капитан Спирин - ох какой непростой человек...
Периодически «Россия» вздрагивает, натыкаясь на льды. Да уж, Балтика и Арктика – две большие разницы. К тому же народ говорит, что мы уже пересекли несколько часовых поясов, и это чувствуется: темнеет в три часа дня по московскому, а рассветает уже после часа ночи. Полярники на борту пока отлеживаются, привольно общаются, отдыхают. Странные, местами смешные, но очень милые, добрые и общительные люди. Чувствуется, что не испохаблены «беловоротничковостью», этого нет и в помине. Простые, любят свое дело и даже если смеются над тобой, то незлобиво – они уже привыкли, что их мало кто понимает.
Вот еще любопытная деталь – сижу прямо под распахнутым настежь иллюминатором и даже забыла о его существовании. Слушаю шум воды и льдов под корпусом, а не холодит и не дует совершенно. Хотя за бортом уже ох как кучеряво.
21 сентября, 22.00
Я знаю – Арктика сведет меня с ума! Выглядываю в окно в полной уверенности, что там ночь, а уже рассвело в десять вечера!!! И это после того как стемнело в три часа дня. До чего забавно, черт подери!
Теперь понимаю, почему от смены часовых поясов у людей башню сворачивает.
***
Примечание. Следующую запись мне придется внимательно, шаг за шагом восстанавливать из памяти, поскольку в черновом варианте ее нет. Уже 24 сентября, ровно через неделю после выхода из Мурманска, "Россия" добежала до места дрейфа льдины, на которой была расположена станция СП-38. Но до этого момента из моей жизни совершенно невероятным и чудесным образом вывалились ровно одни ледокольные сутки, которые я провела как раз на той самой льдине. Нас "выкинули" туда с вертолета, который летел от ледокола до станции около часа (или чуть больше), а потом улетел на ледовую разведку, и обратно на атомоход, а мы так и прожили один день с полярниками в сердце зимы. Потом я подсчитала - 22 часа. Мы улетели туда сразу после завтрака, в девять, а вернулись около шести утра следующих суток. Я видела издали, над горизонтом, прожектор "России" - большую серебристую "звезду", а над ней - темнеющие характерные очертания мачт. Даже представить не могу ощущения людей, увидевших этот свет после года пребывания на льдине.
Я в общем-то, не должна была попасть туда. Но как и всегда в моей жизни - в какой-то момент этим распорядилась неведомая игра случайностей.
Первый день, когда "Россия" шла по льдам. Утром я вышла на палубу, а там - такое, что дух захватывает!..
Вид с кормы. Огромный пучок торосов, прикрепленных к торцу ледокола - это, можно сказать, амортизатор для носа того судна, которое ледокол ведет при самой сложной проводке - "на усах", когда судно фактически упирается в кормовую часть атомохода и становится с ним одним целым.
А это роза ветров, которая украшает бак (нос) красавицы "России". Есть уникальная старая фотография, где на этом самом месте - пушка. "Россия" (тогда еще не красная, а белая, вернее, цвета слоновой кости, похожая окраской на "Ленин") создавалась как корабль, могущий воевать и носить на себе орудия.
Вот такую разрядочку по трещине во льду проделать для атомохода не составляет вообще никакого труда.
Следы на палубе мои :) Любила по утрянке, часов в пять прогуляться, облазить весь атомоход.
А это то ли вечер, то ли утро по московскому - я уж и не помню, но смеркалось точно.
Специалист-ледоисследователь ААНИИ Анатолий Клейн проверяет работоспособность метеорологического беспилотника. Забавная "птичка", но вот как ее используют, мне так и не довелось увидеть.
А между тем "Россия" все шла и шла во льдах...
И вот какой они уже были толщины. Впрочем, для нее это точно мелочи - хода не сбавляла.
Вот утро, когда я впервые поднялась в пасмурное небо осенней Арктики и увидела "Россию" с высоты птичьего полета, чтобы покинуть ее ровно на день. Впереди была дрейфующая полярная станция СП-38.
А вот и она, собственно говоря. Но рассказ о ней уже в другой раз.
Journal information